А до этого мы с Сергеем поставили задачу во что бы то ни стало увеличить его рост. Это было заветное желание брата. К моменту окончания моей службы он успешно окончил семь классов, слыл «тихим озорником», любившим устроить каверзу кому-то из одноклассников, как должное сносил щелбаны и оплеухи, но стоял вторым с левого фланга во время всевозможных построений. Он хотел быть высоким и сильным. Мечтал так подпрыгнуть, чтобы увидеть сетку баскетбольной корзины через кольцо сверху, а между тем из-за малого роста в баскетбол играть не рисковал.

— Рост мы с тобой увеличим, — уверил я его, едва мы с ним встретились после разлуки, и он поведал мне о своей проблеме. Я в этот момент вешал свой армейский китель в шифоньер на «вечную стоянку». — Вставай к дверному косяку и делай первый замер. Через пару лет прибавим к этому результату 20 сантиметров, даю гарантию.

Целых полтора года мы с армейскими друзьями опробовали разные системы физического развития и тренировки, я был полон решимости применить опыт здесь, дома:

— Не боись! У меня знаешь, какие друзья в армии были — любой позавидует. Один Юрик Лацыгин чего стоит — призер республиканских соревнований по дзю-до, Вова Долинский — у него пояс по каратэ.

Глаза у брата загорелись, он мне поверил.

Спустя две недели мы выходили на утренние занятия уже втроем, через месяц нас было восемь человек. Сережкины друзья цеплялись к нам, а я никого не прогонял, считая, что вместе будет веселее и полезнее заниматься.

К концу девятого класса к той первой его отметке прибавилось 20 сантиметров, он уже не умещался в дверной коробке и продолжал стремительно расти. Помогли специальные упражнения — различные прыжки и висы. В строю брат был уже вторым правофланговым. Легко передвигался по залу, неплохо работал на турнике, прыгал, как заправский легкоатлет, но все чаще как-то подавал плечи вперед и опускал подбородок к груди, превращаясь в высокого, но сутулого человека.

Не то чтобы он стал стесняться своего роста. Просто теперь у него появилась другая забота. Резкое увеличение роста влечет за собой уменьшение веса и худобу, с которой трудно бороться. Брат всегда чувствовал голод, много ел, но все уходило, как в ненасытную прорву, а мяса на его костях было не больше, чем на синем куренке, выставленном в витрине центрального магазина. И сутулыми плечами и втянутой в плечи головой он словно хотел отгородиться от окружающего мира.

Сейчас мне все ясно: его худоба и сутулость — процесс естественный. Но тогда я по молодости не сразу во всем разобрался, хотя продолжал страстно и свято верить в великие возможности физической тренировки.

Однажды, забежав по каким-то делам в школу, я решил дождаться перемены, чтобы увидеться с братом. У них шел урок биологии. Дверь в кабинет была приоткрыта, в фойе не было ни души, и слова учителя, время от времени прерываемые репликами учеников, слышались ясно и четко. Урок был посвящен строению костной системы человека, учитель пытался что-то объяснить, используя таблицу, и оправдывался за отсутствие муляжа скелета.

— Сегодня крупное методобъединение в соседнем районе, — донеслось из-за двери. Судя по голосу, учитель действительно жалел об отсутствии такого «помощника» на уроке. — Съехались учителя из всех школ, и мы отдали им муляж во временное пользование.

— Нам не нужен скелет, — я узнал по голосу одного из одноклассников Сергея — крупного, сильного парня, хорошего спортсмена, — у нас свой экспонат есть, доморощеный!

Послышался громкий хлопок по плечу и веселый смех учеников. Мурашки побежали у меня по спине. Мне сразу все стало ясно. Я вдруг понял причину грустных Сережкиных глаз и его нежелание показываться лишний раз в спортзале перед девчонками.

Несколько дней я думал, как направить тренировочный и воспитательный процесс в нужное русло. И так поворачивал ситуацию и эдак. То, что доводы не помогут, — это ясно. Если человек не верит или теряет веру в свои силы и возможности — никакой оратор или проповедник не выправит ситуацию.

Решение пришло неожиданно. Окрыленный мыслью, я тут же помчался в школу, разыскал Сережкин класс и, едва дождавшись перемены, отозвал в сторону брата и одного из его одноклассников, прозванного за свою силу, основательность и кряжистость Касьяном. Он гордился своим прозвищем, с удовольствием на него отзывался и старался ему соответствовать: ходил вразвалку, любил съесть вторую порцию мяса с гарниром, никогда не отказывался «сражнуться» на руках в перемену. На только что прошедшем конкурсе «А ну-ка, парни!» ему не было равных в подъеме гири. Держался он всегда прямо, как кадровый военный, и никогда не зазнавался.

— Вот что, Касьян, — сказал я ему, — просьба у меня к тебе. Мне помощь твоя нужна.

— Чем смогу — помогу. Что нужно-то?

— Есть вот у меня любимый братишка, — я кивнул на стоящего рядом Сергея. — Все бы хорошо, только сутулится, как коромысло, словно тяжесть какую в руках носит. И тяжесть эта все увеличивается и увеличивается!

— Уж это точно. Я и сам ему говорю об этом каждый день. Мозоль на языке набил. Но чем я-то могу помочь?

— Да вот чем. Ты парень сильный, — Касьян едва заметно улыбнулся в ответ, — и бегаешь неплохо. По крайней мере в школе брат от тебя не скроется. — Я выдержал паузу и взглянул на Сергея. Он стоял вытянувшись в струнку. Я продолжал: — Увидишь, что Сережка сутулится, врежь ему между лопаток, я разрешаю.

— Э-э-э, я своего согласия не даю! — брат попытался возразить, но его одноклассник, радостно улыбнувшись, с удовольствием потер руки.

— О! Это можно! Это я — всегда пожалуйста! — Касьян показал Сергею свой увесистый кулак. — Я как раз сзади сижу — буду наблюдать за ним во время урока. Только он сгорбится — я его на перемене достану, будь спокоен!

— Давайте как-то решать по-мирному, без рукоприкладства, — попытался остановить нас Сергей, но мы его уже не слушали.

— Будем считать, что я провожу курс своеобразной терапии, — отмахиваясь от Сергея и совсем не обращая внимания на его доводы, широко улыбаясь, сказал Касьян.

— Скорее тебе предстоит провести курс массажа, — подхватил я, — правда, прием будет использован лишь один — постукивание. Идет?

— Договорились.

— Иезуиты! Живодеры! Ишь, чего придумали! Прощай, спина!

— Ничего, держи ее прямо и будет полный порядок. — Я понимал, что решаюсь на сомнительный шаг, но мне хотелось ударить, что называется, в корень.

На следующий день за ужином Сергей сидел прямо, не пытаясь опустить плечи вперед. «Так, — отметил я про себя, — соглашение вступило в силу. Будем ждать результата».

Скоро все в классе знали о заключенном между нами договоре. Кто-то из ребят пытался подключиться к «благородному делу», но Касьян останавливал добровольцев. Он не давал больше никому прикоснуться к Сергею.

— Эта миссия возложена на мои худые плечи, — говорил он и тем сразу пресекал попытки желающих вклиниться в процесс. — Я сам уж как-нибудь справлюсь.

«Работа» по выправлению сутулости продолжалась в течение двух или трех месяцев. Касьян старался, он выколачивал сутулость с завидным упорством. Через месяц постройневшую фигуру брата заметили родители, спустя какое-то время — ученики других классов и наконец он сам. Сергей уже со смехом и затаенной благодарностью вспоминал наш необычный договор.

Последнее перед окончанием школы лето прошло в походах, тренировках и хозяйственных работах. Рост у Сергея приостановился, физические упражнения сделали свое дело: плечи и руки налились силой, спина обросла мощными мышцами, и брат превратился в стройного, атлетически сложенного молодого человека. А привычка держать плечи развернутыми сохранилась на всю жизнь.

— Я до сих пор оглядываюсь назад, если вдруг почувствую, что плечи повисли, — говорит Сергей, когда мы с ним вспоминаем те эпизоды, — вдруг за спиной сидит Касьян и грозит мне кулаком с ехидной усмешкой. Я думаю, сутулость отражает внутреннюю суть, характер человека, который пытается замкнуться в себе и не хочет понять и раскрыть свои способности. И исправлять осанку — значит подправлять характер. Наверное, разные способы для этого существуют. Но то средство оказалось верным. По крайней мере, для меня.